Начало XXI в. стало для многих людей весьма шокирующим. Казалось бы, стабильный мир начал вдруг распадаться под грузом немыслимых ранее проблем. Европу захлестнула волна мигрантов, развитые страны вынуждены защищаться от появившегося внезапно исламского терроризма. Возникающие проблемы кажутся пугающе новыми, неожиданными и нерешаемыми. Однако нет ли у них параллелей в прошлом, которое уже подзабылось, но не перестало от этого быть актуальным?
Чтобы понять это, попробуем вернуться немногим более чем на 200 лет назад. XIX в. Европа встретила в условиях быстро развивающейся промышленной революции, которая сопровождалась бурным ростом городского населения. За первую половину XIX в. уровень урбанизации в Европе вырос более чем на 60% (Bairoch Paul and Gary Goertz, «Factors of Urbanization in the Nineteenth Century Developed Countries: a Descriptive and Econometric Analysis», 1986). До этого на протяжении почти трех столетий доля городского населения оставалась практически неизменной.
Итак, города пополнились новыми жителями. В основном это были бывшие крестьяне, лишившиеся средств к существованию и вынужденные искать лучшей доли в городах, где на тот момент проживало по сельским меркам весьма обеспеченное население – торговцы, ремесленники, чиновники. Практически в любой стране уровень жизни горожан намного превосходил уровень жизни основной массы крестьян.
Нищие крестьяне, выкинутые из привычной среды обитания, пытались встроиться в городскую среду. Однако для городских жителей начала XIX в. обедневшие крестьяне были внезапно «понаехавшими» чужаками, отбиравшими работу у старожилов, претендующими на их неотъемлемые права и ресурсы. Они по-другому одевались, не так говорили, не знали реалий чуждой им городской жизни и для степенных горожан автоматически превращались в отверженных. И хотя большая часть бывших крестьян находила себе работу на открывающихся повсеместно фабриках и заводах, из них же формировалось городское дно – бандиты, грабители, нищие, продажные женщины.
Итак, растущие города притягивают первое поколение крестьян, помнящих свою сельскую жизнь и имеющих возможность сравнивать нынешнее существование с утраченным сельским бытом. Они стали горожанами, их доходы выросли, у них появились семьи, выросли дети. Однако дети первого поколения «понаехавших» крестьян оказались в весьма сложном положении. Большинство из них не смогло стать зажиточными горожанами, оставшись низкоквалифицированной рабочей силой без каких-либо шансов повысить свой статус в городе и, соответственно, свой доход. Для старых горожан они были так же чужды, как и их родители, чью судьбу им, скорее всего, предстояло повторить. И это все на фоне богатеющего города, который выглядел заманчивым и недоступным.
Именно это второе поколение бывших крестьян становится порохом революций XIX в. Достаточно было только поднести к ним спичку. Такой спичкой явился марксизм, давший этому неосознанному движению объединившую его идеологию. Остальное хорошо известно. Эпоха революций, апофеозом которой стал 1917 год, вынудила старую городскую Европу искать пути ассимиляции рабочего класса. Грозная поступь революционного пролетариата стихала по мере роста доходов рабочих, увеличения их прав и свобод, появления новых социальных лифтов и расширения политического представительства.
Прошло еще 100 лет. Городская среда переварила рабочий класс XIX в., дала ему благополучное и комфортное существование, права и смысл жизни. Однако на улицы города вышли новые «понаехавшие». Для Европы это мигранты из стран Северной Африки и Ближнего Востока, для США – выходцы из Латинской Америки. Если раньше города пополняли жители деревень, находившихся в нескольких днях езды от города, то теперь за эти же несколько дней можно свободно добраться в Европу из Сирии, Египта или Афганистана. Точно так же, как и 200 лет назад, новые горожане приехали за более обеспеченной жизнью, но в результате смогли стать лишь новыми неприкасаемыми. Их дети, понимающие разрыв между ними и старыми горожанами, вновь, как и 200 лет назад, начинают борьбу за свои права. Точно так же, как 200 лет назад, у них появилась и своя идеология, только теперь это не революционный марксизм, а радикальный ислам.
Фактически мы видим новых пролетариев XXI в. Они сильно отличаются от своих предшественников, но их объединяют с ними классовая ненависть к угнетателям, ощущение, что им нечего терять, а также общая идеология и интернационализм. Не случайно расхожей стала фраза, что у современного терроризма нет национальности. И хотя бытует убеждение, что история повторяется в виде фарса, то, что мы видим в городах, фарсом отнюдь не является. Это трагический спектакль, который только начинается. Возможно, ему предстоит пройти все стадии, которые прошла борьба пролетариата за свои права в XIX в. Только сейчас все будет происходить не в пример быстрее, потому что мир стал более стремительным и динамичным.
Что это означает для нас? Во-первых, надо понимать, что идеология и религия для нового пролетариата – инструменты борьбы, а не ее цель. Во-вторых, идеологически это новое движение победить будет невозможно. В-третьих, нельзя прекратить новую миграцию, как невозможно было в XIX в. закрыть города от новых жителей. В-четвертых, нынешняя миграция – это проблема исключительно крупных городов, поскольку практически никто из мигрантов не оседает в сельской местности. Поэтому именно нынешнему городскому населению предстоит переварить новую миграцию и ассимилировать ее. Для этого будут нужны новые социальные лифты, политическое представительство, экономическая интеграция и многое другое. Но чтобы вылечить болезнь, ее необходимо сначала диагностировать. Хочется верить, что общими усилиями мир современного города сможет побороть и этот недуг, как это было уже много раз.
Автор – кандидат экономических наук